Меню сайта

Одиночество положительного героя в корыстном мире, раннее крушение его лучших юношеских порывов, иллюзий и надежд подчеркиваются писательницей во всех ее романах. Так, в романе "Учитель" бедняк Вильям Кримсворт не получает ни поддержки от своих родственников, ни ответа на свои письма к друзьям; приехав к единственному брату-фабриканту, он встречает презрение, враждебную холодность. Брат предлагает ему изнурительную, низкооплачиваемую работу: нужда заставляет его принять это предложение. Трудолюбивая молодая учительница Фрэнсис окружена в пансионе стеной молчаливого презрения; ее безжалостно выбрасывают на улицу под первым же предлогом. Эта одинокая девушка твердо знает, что должна рассчитывать только на себя; в минуту нужды и болезни никто не протянет ей руку помощи.

С этим связана характерная для главных героев Бронте психологическая черта: крайняя внешняя сдержанность при бурных душевных движениях. Одиночество, унижение и страстная жажда независимости выработали в них эту черту. "Мой тон был спокоен. Я всегда говорил спокойно", - с горькой иронией замечает Вильям Кримсворт, повествуя о самых тяжелых минутах своей жизни, о готовых вырваться наружу чувствах негодования, возмущения. Этот внутренний огонь, спрятанный под внешним спокойствием, озарит потом и образ Джен Эйр, маленькой скромной гувернантки.

Реализм романа "Учитель" проявляется и в описаниях повседневной работы клерка или педагога, и в зарисовках индустриального или городского пейзажа, и в сатирических портретах избалованных бессердечных буржуазных девиц из брюссельского пансиона. Но в некоторых отношениях роман остается только пробой пера талантливой романистки. Неумелая композиция, сухость и робость в изображении чувств, недостаточная яркость красок - все эти художественные недостатки Шарлотта Бронте преодолела в следующей своей книге. Некоторые идейные недостатки романа, однако, остались присущими и ее дальнейшему творчеству. Положительный образ главного героя и его личная судьба исчерпывают все позитивные искания писательницы. Традиционный счастливый конец приносит героям материальное благополучие: сначала - возможность открыть собственный пансион, а потом - то самое положение сельских сквайров, которое противоречит собственным идеалам писательницы, ее призывам к интересному и полезному труду. Крайне надуманным представляется образ добродетельного резонера-фабриканта Хэнсдена, в уста которого романистка часто вкладывает свои собственные критические замечания об английской действительности.

Центральное место в творчестве Шарлотты Бронте занимает роман "Джен Эйр" (Jane Eyre, 1847). В нем писательница выступает пламенной защитницей женского равноправия, пока еще не политического (избирательных прав для женщин не требовали даже чартисты), но равенства женщины с мужчиной в семье и в трудовой деятельности. Общий подъем чартистского движения в 40-е годы выдвинул среди других важных проблем современности и вопрос о бесправном положении женщины. Не будучи официальной участницей борьбы за женскую эмансипацию и даже отрицая в письмах феминистские тенденции своего творчества, Шарлотта Бронте избегла многих отрицательных сторон феминизма, но до конца осталась верна прогрессивному и несомненному для нее принципу равенств полов. В письме к Льюису по поводу романа "Шерли" она пишет, что вопрос об умственном равенстве женщины и мужчины для нее настолько ясен и очевиден, что всякое обсуждение его кажется ей излишним и вызывает чувство негодования.

В решении женского вопроса, как и в литературном творчестве, Шарлотта Бронте сближалась со своей любимой писательницей Жорж Санд, которая в 40-е годы пришла к выводу, что спасение для женщины - не только в праве на свободу и равенство в любви, но и в упорном самостоятельном труде. Шарлотта Бронте постоянно восхищается талантом Жорж Санд, называя его титаническим и проникновенным; лучшим ее романом она считает "Консуэло". История талантливой и трудолюбивой Консуэло и образ ее сыграли определенную роль при создании образа Джен Эйр. Подобно Жорж Санд, Шарлотта Бронте не отделяет судьбу и борьбу женщины от судьбы неимущих, угнетенных классов: ее героиня подвергается обидам и унижениям, прежде всего потому, что она бедна.

В душе Джен Эйр живет стихийный протест против социального угнетения. Еще в детстве Джен открыто восстает против своей богатой лицемерной тетки и ее грубых, избалованных детей. Став воспитанницей сиротского приюта, она в беседе с Элен Бернс высказывает мысль о необходимости сопротивления. "Когда нас бьют без причины, мы должны отвечать ударом на удар - иначе и быть не может - притом с такой силой, чтобы навсегда отучить людей бить нас!" Этот дух протеста и независимости ни на минуту не покидает Джен Эйр и придает ее образу живое обаяние; он определяет многочисленные конфликты, в которые она вступает с окружающей ее средой. Самое объяснение Джен в любви принимает характер смелой декларации о равенстве: "Или вы думаете, что я автомат, бесчувственная машина?.. У меня такая же душа, как у вас, и безусловно такое же сердце!.. Я говорю с вами сейчас, презрев обычай и условности и даже отбросив все земное!".

Не удивительно, что подобные слова, вложенные в уста героини, бедной гувернантки, вызвали возмущение реакционных критиков. Они находили, что объяснение Джен Эйр в любви оскорбительно для женщины. В злобной рецензии, помещенной в журнале "Куортерли ревью" (декабрь 1848 г.) и принадлежавшей перу некоей мисс Ригби, Шарлотта Бронте объявлялась женщиной, "которая давно уже потеряла право на общество лиц одного с нею пола". По словам критика, "Джен Эйр горда, а потому и крайне неблагодарна; богу было угодно сделать ее одинокой и беззащитной сиротой, и тем не менее она никого не благодарит - ни друзей, ни руководителей своей беспомощной юности, и меньше всего Вседержителя, - за одежду и пищу, за заботу и воспитание. Автобиография Джен Эйр - целиком антихристианское сочинение. Оно проникнуто ропотом против комфорта богатых и лишений бедняков...".

На вершине счастья, будучи невестой любимого человека, Джен Эйр сохраняет самообладание и трезвость. Она стоит на страже не только своей чести, но и своей независимости. Ее пугает опасность превращения в рабыню, в игрушку мужа. Джен Эйр отвергает роскошные подарки жениха, упорно напоминает ему о том, что она бедна и некрасива, и продолжает выполнять обязанности гувернантки. Гордая в самой скромности, она свято дорожит своим личным человеческим достоинством. Жажда самостоятельного честного труда и независимости - одна из самых привлекательных черт героини.

Интересно проследить, как стихийное возмущение против лицемерного буржуазного мира заставляет иногда Шарлотту Бронте, верующую дочь священника, восставать против мертвящей морали англиканской церкви. Наиболее отталкивающий образ в романе - священник Брокльхерст, попечитель приюта и, в сущности, истязатель девочек-сирот в Ловудской школе. Рисуя этот образ, типичный для реакционно-клерикальной среды, Шарлотта Бронте прибегает к сознательному заострению отрицательных черт, к приемам гротеска. Другой представитель духовенства, Сент-Джон, вызывает у читателя не меньшее отвращение, хотя Шарлотта Бронте часто упоминает об идеально правильных чертах его лица, о его внешне безукоризненном поведении. Это педант и фанатик, приносящий все живые чувства и человеческие отношения в жертву своему воображаемому "религиозному долгу".

Душевная черствость Сент-Джона сочетается с крайним лицемерием. Он предлагает Джен Эйр брак без любви и совместную миссионерскую деятельность в Индии, прикрываясь фразами о высшем христианском долге. Но для него это лишь способ приобрести покорную и безропотную подругу, в этом сказывается проявление сухого эгоистического расчета. Недаром Джен Эйр отвечает ему гневной отповедью. Она говорит, что презирает и его самого и его любовь. Противопоставление бескорыстного и пылкого чувства Рочестера лицемерным и ханжеским рассуждениям миссионера, разоблачение тупого фанатизма и бессердечия в образе Сент-Джона говорят о большой смелости и честности Шарлотты Бронте. Но писательница не в состоянии преодолеть полностью своих религиозных иллюзий и несколько идеализирует "призвание" миссионера. Образ Сеит-Джона противоречив. В конце романа писательница пытается отчасти реабилитировать его.

В романе "Джен Эйр" критика жестокого и лицемерного буржуазно-аристократического общества звучит с полной силой. Поистине страшны картины Ловудского приюта, где девочек-сирот воспитывают самыми бесчеловечными методами. Эта система воспитания приводит к тому, что наиболее слабые дети погибают; так погибает кроткая, одаренная Элен Бернс. Более выносливым и крепким внушают дух покорности и ханжеского смирения. Правдиво показано бессилие благородной и умной мисс Темпль, которая лишь считается начальницей приюта, но вынуждена терпеть издевательства богатых попечителей над ее ученицами. Так Шарлотта Бронте раскрывает бесправное положение интеллигенции.

С едкой иронией Шарлотта Бронте рисует светское общество, собравшееся в замке мистера Рочестера, жестокость, эгоизм и внутреннюю пустоту аристократки Бланш Ингрэм, охотящейся за богатым женихом, и ей подобных. Буржуазное семейство Рид обрисовано скупыми штрихами, но с суровой и беспощадной правдивостью. История главного героя, Рочестера, носит резко разоблачительный характер. Это трагическая история человека, сначала ставшего жертвой гнусной торговой сделки между двумя богатыми семьями, а потом прикованного на всю жизнь к душевнобольной женщине. Шарлотта Бронте выступила здесь против английских законов о семье и браке и тех денежных расчетов, которые разъедают и губят буржуазную семью.

Одиночество человека в мире собственников, полное равнодушие окружающих к его личным достоинствам и переживаниям, остается постоянной темой творчества Шарлотты Бронте. В романе "Джен Эйр" это трагическое ощущение заброшенности и одиночества становится уделом больного, обедневшего и ослепшего Рочестера и самой Джен, покинувшей его замок. Особенно характерны в этом отношении испытания неимущей и никому не нужной Джен, которая, потеряв свои скромные сбережения, скитается без гроша в кармане по большим дорогам; ей приходится ночевать в поле, под стогом сена; никто не впускает ее под кров; она тщетно пытается добыть хотя бы кусок хлеба в обмен на свой шейный платок. В стране, кишащей безработными и бездомными, всякий бедняк возбуждает враждебное подозрение сытых людей и равнодушно обрекается на голодную смерть. Шарлотта Бронте выступает в романе "Джен Эйр" и как тонкий психолог, умеющий раскрыть самые сложные душевные движения, и как незаурядный мастер пейзажа. Она подмечает все характерные черты родного йоркширского ландшафта, порою унылого и хмурого, затканного дождем, порою залитого лунным или солнечным светом.

К. Маркс во время пребывания в окрестностях Манчестера пишет 10 июня 1869 г. своей дочери Женни о холмах, "окутанных той голубой дымкой, которой так восторгается Керрер Белл" {К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XXVI, стр. 17.}.

Одним из основных художественных достоинств романа "Джен Эйр" и залогом его успеха была та сила чувства, которой пронизаны речи и поступки Джен Эйр и Рочестера. Здесь подлинный реализм сочетается с революционно-романтической традицией Байрона и Шелли. Даже передовые английские писатели того времени редко решались на такое смелое изображение страстной любви. Тем более неожиданным для английской публики был лирический голос подлинной страсти, зазвучавший со страниц романа, написанного скромной провинциальной гувернанткой. Совершенно понятно ханжеское негодование охватившее некоторых рецензентов, прежде всего ту же мисс Ригби в "Куортерли ревью".

Лагерь реакции был возмущен появлением таких романов, как "Джен Эйр" Ш. Бронте и "Ярмарка тщеславия" Теккерея. Противники писательницы поняли внутреннюю связь смелых выступлений романистки с подъемом рабочего движения в Англии и на континенте Европы. Журнал "Куортерли ревью" прямо утверждал, что роман "Джен Эйр" "порожден тем же духом, который опрокинул авторитет и нарушил все законы, божеские и человеческие, за границей и поощряет чартистский бунт у нас в стране...". Подобный отзыв реакционного критика может быть приведен как высшая похвала роману, пронизанному духом социального протеста.

Но протест Джен Эйр и ее недовольство существующим общественным устройством, при всей их искренности и пылкости, непоследовательны. Единственный путь, который писательница рекомендует своим читателям и своей героине, - индивидуальная борьба за самоусовершенствование, за внутреннюю свободу. Финал романа - возвращение Джен Эйр к ослепшему Рочестеру - превращается писательницей в своеобразный апофеоз героини. Идиллический мирок семейного счастья, который ей удалось создать для себя - пусть и озаренный светом жертвенного служения любимому человеку, - совершенно отгораживает ее от внешнего мира.

В "Джен Эйр" есть высокая романтика в изображении чувств, придающая своеобразную прелесть этой книге и неотъемлемая от ее вольнолюбивого бунтарского духа. Но роман не свободен и от наивных традиционных романтических штампов. Мрачный образ сумасшедшей жены Рочестера и таинственные происшествия в его замке напоминают готические романы XVIII века, которыми зачитывались сестры Бронте. Именно этот недостаток отмечает Н. Г. Чернышевский, записавший в своем дневнике 18 августа 1849 г. по прочтении перевода "Джен Эйр" в "Отечественных записках": "... весьма хорошо, жаль только, что и здесь хотят вмешать трагические сцены до мелодраматического и страшные приключения - этого не следовало" {Н. Г. Чернышевский. Полное собр. соч. в 15 томах, т. I, стр. 310.}.

Ряд маловероятных счастливых случайностей облегчает судьбу героини. Так, внезапно полученное наследство дает ей возможность приобрести материальную независимость и вознаградить друзей, выручавших ее в нужде; эти друзья, благодаря счастливому совпадению, оказываются ее близкими родственниками.

Религиозность Шарлотты Бронте сказалась в некоторых ее рассуждениях, исполненных официального благочестия. В романе часто говорится о вещих снах и таинственных предчувствиях; оттенок мистицизма чувствуется в эпизоде, когда Джен Эйр слышит за десятки миль призыв своего возлюбленного. Но и религиозность не удержала Шарлотту Бронте от осуждения лицемерного ханжества англиканской церкви, от отрицания христианской морали непротивления. Роман "Шерли" (Shirley, 1849) посвящен движению луддитов в 1812 г.; но он был, вместе с тем, непосредственным откликом писательницы на современные ей события чартистского движения. В 40-е годы XIX века роман о первых стихийных восстаниях рабочих приобретал особенную актуальность.

В романе показана упорная борьба рабочих с предпринимателем Робертом Муром, который выбрасывает их на улицу, вводя на своей фабрике новые машины. С глубоким сочувствием писательница рисует страдания безработных ткачей, нищету, царящую в их лачугах. Безработный Вильям Феррен, кроткий, терпеливый человек, с болью в сердце смотрит на своих ребятишек, сидящих в унылой комнате, из которой продана вся обстановка, вокруг миски с жидкой похлебкой. Младшие дети, проглотив свою скудную порцию, тщетно просят еще. Вильям, не вынеся этого, спешит уйти: "Две слезы, похожие на первые капли перед бурей, блеснули в его глазах". Так рождается ненависть. Шарлотта Бронте показывает всю закономерность этой ненависти. Она говорит о периоде континентальной блокады и кризиса 1812 г.: "Что до страдальцев, единственным достоянием которых был труд и которые потеряли теперь и это наследие, которые не могли добиться работы,... не могли добиться хлеба, то их покинули на произвол судьбы... Нищета рождает ненависть...".

Доведенные до отчаяния ткачи останавливают подводы с новыми ткацкими станками, выписанными фабрикантом, ломают машины и сбрасывают их в болото. Мур находит на одной из пустых подвод записку: "Пусть это будет предупреждением от людей, умирающих с голоду, оставивших дома умирающих с голоду жен и детей...".

Шарлотта Бронте дает монументальные картины восстания. С оттенком сурового пафоса она рассказывает о ночной осаде луддитами дома и фабрики Мура. Рабочие ломают ворота и врываются на территорию фабрики. "Крик восставших сопровождал этот взрыв гнева -... крик восставших йоркширцев. Ты никогда не слыхал этого вопля, читатель? - спрашивает Шарлотта Бронте. - Очень хорошо для тебя - берегись, если он полон ненависти к тебе или к тем людям и убеждениям, которыми ты дорожишь... Ярость изливается в крике ненависти: львы встают, потрясая гривой, и бросаются на воющих гиен; класс, полный гнева, встает против класса; и буржуазия обрушивает всю свою злобу и раздражение на голодную и разъяренную массу рабочих". И как бы в подтверждение этих слов солдаты, присланные правительством на помощь Муру и спрятанные им на фабрике, начинают стрелять.

Шарлотта Бронте приписывает изображаемым ею рабочим высокую организованность, которая на самом деле не была характерна для луддитских восстаний, для периода неоформленных, анархически-бунтарских столкновений. Романистка несомненно имеет в виду свою эпоху, действия чартистов, когда говорит: "Ноттингем - один из их штабов, Манчестер - другой, Бирмингем - третий. Связные передают распоряжения вождей, все подчиняется строгой дисциплине, ни один удар не наносится без зрелого размышления". Образ фабриканта Роберта Мура типичен для английской буржуазии того времени. Вся его кипучая деятельность продиктована и пронизана жаждой наживы. Это эксплуататор детского труда, душитель рабочего движения. Рассчитав на своей фабрике, снабженной новыми машинами, взрослых рабочих, он заменил их детьми - обычное явление на английских фабриках начала XIX века. И вот, "ребятишки торопливо сбегаются на звон колокола, как привыкли сбегаться и в метель, и под проливным дождем, и в трескучий мороз". Мур пересчитывает детей у ворот и педантично штрафует опоздавших хотя бы на одну минуту. Он приглашает солдат для охраны своей фабрики, организует вместе со своим другом, пастором Хэлстоном, сопротивление предпринимателей рабочему движению и жестоко расправляется с восставшими.

Писательница стремится показать социально-экономическую обусловленность поведения героев, а также солидарность английской аристократии и буржуазии. Духовенство и дворянство активно поддерживают фабрикантов в их борьбе с рабочими. Пастор Хэлстон со своими помощниками возглавляет вооруженную группу, защищающую фабрику Мура. Молодая помещица Шерли Кильдар, главная героиня романа, пытается успокоить рабочих филантропическими мерами, но тут же говорит с откровенным цинизмом: "Если моя собственность подвергнется нападению, я буду защищать ее, как тигрица... Как только бедняки соберутся в толпу, я буду против них, потому что я аристократка". Фабрика Мура построена на арендованной у Шерли земле; по собственному признанию Шерли, она получает с этой фабрики добрую половину своих доходов. Не удивительно, что она чувствует себя тесно связанной с Робертом Муром, помогает ему деньгами и советами, спасает его от банкротства. "Пусть только они заденут интересы Роберта, его фабрику - и они будут иметь дело со мной!" - говорит Шерли о рабочих.

Вторая героиня романа, племянница пастора Каролина Хэлстон, наивно воображает, что Роберта Мура и Шерли связывает любовь. На самом деле это более прочная в буржуазном мире связь - деловые отношения помещицы и ее богатого арендатора. Иллюзии влюбленной Каролины, представляющей себе Мура рыцарем без страха и упрека и спешащей к нему на помощь в момент опасности, подвергаются жестоким насмешкам Шерли. Диалог двух девушек во дворе осажденной фабрики свидетельствует о трезвой наблюдательности Шарлотты Бронте.

"... - Я не боюсь - я помогу ему!.. - Чем? Вдохновляя его на подвиги? Чепуха!.. Это не турнир, а борьба не на жизнь, а на смерть - за деньги, за кусок хлеба! - Но ведь я должна быть с ним! - Как дама сердца? Вся его любовь принадлежит фабрике, Кэри! Там его машины и ткацкие станки, этого вполне достаточно, чтобы его воодушевить! Он отдаст жизнь не за красоту и любовь, а за свои гроссбухи и сукна!"

Горячо сочувствуя рабочим и осуждая своекорыстие Мура, Шарлотта Бронте в то же время понимает, что попытки рабочих уничтожить новую технику, вернуться к старым докапиталистическим отношениям, обречены на провал. "- Что вы можете сделать? - говорит фабрикант Мур. - Разрушить мою фабрику и убить меня?.. Но другая, более мощная фабрика поднимется из развалин и другой, более жестокий хозяин окажется на моем месте".

Шарлотта Бронте подчеркивает, что корыстолюбие Мура типично для буржуазии вообще. "Из всех национальных свобод им нужна только свобода торговли", - пишет она, явно намекая на своих современников, манчестерских фритредеров. Мастерски воспроизводя сложный исторический фон своего романа (наполеоновские войны, континентальная блокада, кризис и неурожай 1812 г. в Англии, голод и страдания народных масс), она клеймит презрением предательское, антипатриотическое поведение английской буржуазии и характеризует ее следующим образом: "Этот класс всецело поглощен заботой о своих барышах. Они слишком равнодушны ко всем нуждам нации, кроме одной заботы о процветании английской (т. е. их собственной) торговли. Рыцарские чувства, самоотвержение, понятие о чести совершенно чужды их сердцам. Управляя государством, они постоянно будут толкать его на унижение - и не из христианских побуждений, а во имя Маммоны". По саркастическому замечанию писательницы, английские буржуа отдали бы Наполеону и верхнюю и нижнюю одежду, лишь бы удержать кошелек.

Искренняя жажда мира, которую испытывает английский народ, так же как и патриотический подъем русского народа в войне с Наполеоном, противопоставлены своекорыстному отношению буржуазии к вопросу о войне и мире. Мур, размышляющий только о рынках для своих товаров, "увидел, как гроза обрушилась на Россию... увидел, как Россия поднялась, яростная и непреклонная, на защиту своих морозных пространств, своих провинций, изнывающих под гнетом рабства, невежества и мрачного отечественного деспотизма, от ярма чужеземного захватчика". В оценке войны 1812 г. Шарлотта Бронте сближается с Байроном - суровое осуждение царизма и крепостного права сочетается у нее с глубоким уважением к героизму русского народа.

Беспощадная в своем реалистическом разоблачении английской буржуазии, Шарлотта Бронте создает также целую сатирическую портретную галерею английских церковников. Здесь и воинствующий революционер, педантичный и жестокий пастор Хэлстон, и тупоумные молодые священники, пьянствующие и мечтающие о невестах с богатым приданым {Характерно, что в русском переводе "Шерли" ("Библиотека для чтения", 1851, т. 105-107) по цензурным условиям не только были выброшены все эпизоды классовых столкновении, но и действующие в романе пасторы заменены некими фантастическими "лесничими".}.

В обстановке сплетен и корыстных расчетов, прикрываемых внешней чопорной благопристойностью, задыхается умная искренняя Каролина. Ее горячее чувство к фабриканту Муру в течение многих лет не находит ответа: бедная невеста ему не нужна.

Пейзаж, среди которого развертывается действие романа, поражает своим мрачным колоритом; угрюмый пейзаж призван подчеркнуть в романе трагическое положение английских тружеников, атмосферу народного гнева и отчаяния. Большинство сцен разыгрывается ночью, в окрестностях промышленного города, под черным дождливым небом, окрашенным заревом горнов.

Интересен и сложен образ Шерли. В нем Шарлотта Бронте попыталась воплотить свою мечту о сильной духом, морально независимой и деятельной женщине. Недаром в уста Шерли она вкладывает страстные речи о душевной силе женщин, которая помогла им вынести вековое рабство и вырастить сотни человеческих поколений. В уме Шерли возникает романтическая картина тысячелетней борьбы женщины со смертью, мощный образ Евы, матери титанов, сливающийся с образом природы.

Красота, энергия и блестящее остроумие характеризуют образ Шерли. Она самостоятельна в своих решениях и, издеваясь над кастовыми предрассудками своей аристократической семьи, выходит замуж за бедного учителя Луи Мура (брата фабриканта Роберта). Но ее образ получился противоречивым. Верность жизненной правде писательницы-реалистки заставляет Шарлотту Бронте вкладывать в уста очаровательной Шерли Кильдар холодные и циничные рассуждения о доходах, о необходимости бороться с восставшей чернью, и перед читателями предстает типичная английская помещица, охранительница существующих устоев, может быть, не менее жестокая, чем Мур, хотя и усердно прибегающая к филантропии, чтобы умерить гнев народных масс.

Достоинства социального романа "Шерли" не могут скрыть от внимательного читателя некоторых его недостатков. Противоречиво отношение писательницы и к образу Роберта Мура. Поставив его в сложную обстановку кризиса, блокады, конкуренции, грозящего банкротства, наделив его неукротимой энергией и "байронической" внешностью, писательница временами готова оправдать его как носителя и защитника промышленного прогресса. Показывая его моральную деградацию в погоне за наживой, она считает пределом его падения измену Каролине, которую он любит в глубине души, и попытку завладеть рукой и приданым богатой Шерли. В то же время расстрел восставших рабочих, организованный Муром, не получает должной суровой оценки. Мур сравнивается с шекспировским Кориоланом, временно, в силу своего индивидуализма, отвернувшимся от народа. Покушение рабочих на жизнь Мура, полученная им тяжелая рана приводят его к весьма неубедительному для читателя моральному "возрождению". Он женится на Каролине и начинает добросовестно выполнять буржуазно-филантропическую программу Шерли, продолжая в то же время выкачивать из рабочих прибыли и расширять свое "дело".

Идейные позиции Шарлотты Бронте были противоречивы. С одной стороны, в ее романе сказались мощное влияние чартизма и социальная зоркость писательницы; с другой стороны, в изображении рабочего движения в "Шерли" проявилось отчасти воздействие христиански-филантропических иллюзий и буржуазного позитивизма, с которым Ш. Бронте, однако, упорно боролась. Она не могла, подобно лейкистам или Карлейлю, идеализировать докапиталистические отношения - для этого она была слишком передовым, демократически мыслящим человеком; но перспективы исторического развития были для нее неясны. Вера в более счастливое будущее человечества, жажда справедливости заставляли ее обращаться к утопическому идеалу, к мечтам о добрых фабрикантах.

Шарлотта Бронте признает справедливость возмущения трудящихся и бессмысленность буржуазной филантропии. Роберт Мур говорит Шерли: "Благотворительность никогда не успокоит рабочий класс, не сделает его благодарным; да это было бы даже неестественно... Если бы порядок вещей был другой, они не нуждались бы в нашей благотворительности, и они это чувствуют... И кроме того, кого они должны благодарить?.." Но под влиянием Шерли и перенесенных испытаний он также вступает на путь филантропии. В конце романа маленькая фабрика превращается в большое предприятие; она окружена целым городом, где, опекаемые Шерли и Каролиной, живут рабочие. В этой индустриальной идиллии ощущается некоторое влияние социальных утопий Роберта Оуэна, а отчасти (через посредство Жорж Санд) и французских утопистов. Люди большой энергии и организаторского таланта, подобные Роберту Муру, и высокой моральной чистоты и твердости, подобные Шерли, могут, по мнению Шарлотты Бронте, своими силами улучшить материальное положение рабочих и понемногу изменить и самый социальный порядок.